Ноги по щиколотку утопают в колосьях пшеницы и клевере.
Влажные, предзакатные. Говорят что тот, кто любит заказ, любит и увядание.
Я люблю тебя, Смерть. Люблю как мать, как сестру, как подругу. Можно мне взять тебя за локоть и отвести в сторонку, что то шепча на несуществующее ухо?
Прощается с жизнью юноша актер Кодзяку.
Эти губы, очаровательно зардевшись, подрагивают, словно цветы покачиваются на только что зацветшей сакуре. Театральный костюм с узором из огненых колокольчиков тяжело и холодно обвивает бледное, словно сердцевина желтого шиповника, умирающее мягкое тело. Хлынувшая яркая кровь рисует разноцветную радугу.
Прежде хранивший верность всему унаследованому, молодой человек на какое то мгновение вступает в сговор с убийцей, который должен принять теряемое, принять то, что заставляют отдать.
Убийца, сжигающий себя стремлением к опасному месту, убийца, бросающийся в поток, - и есть то единственное, что непрерывно в этом потоке. Он живет, убивая и двигая этим к смерти себя самого.
(Юкио Мисима. "Философский дневник маньяка-убийцы, жившего в Средние века"