Крысы. Крысы сбегаются из углов, сбегаются на пир, сбегаются ради пищи. И я смотрю на вас, крысы. Давно расхотелось кричать, давно разучился смотреть на фотографии когда то близких людей и молча глотать слезы. Теперь только крысы в пустой комнате. Везъде - на сером полу, на шторах, на подоконике, на мне. Они сбегаются ради пищи, я служу им пищей. Эти крысы так похожи на людей. Когда ты самолично приковываешь себя наручниками к батарее и ждешь их - твоих палачей, то начинаешь вспоминать.
А крысы, поблескивая в тусклом освещении единственной лампадки жирными боками, лоснящимися от обилия наживы, продолжают собираться на мне. Маленькие, острые зубки больно впиваются в руки, в ноги, в горло, в лицо. Свисают гирляндами со скатерти и, уже сытые до моего прихода все так же упрямо кусают, отрывая кусочки мяса и пережевывая волосы. Сколько бы они не ели - никогда не насытятся до такого состояния, что бы отпустить. И сколько бы не оставалось на костях мяса, внутри пусто, гнило и смято валяется на самом донышке некогда существовавшее самолюбие да стремление к жизни.
Крысы есть крысы. Мы все станем кучкой праха через энное колличество времени. Но большинство превращается в крыс - с такими вот жирными лоснящимися боками, частоколом желтоватых зубок и красными, жадными глазками.