Музам.

Светлое кружево падших рассветов,

Опостылевший для времени счастья песок.

Я не поэт, я - частица света,

Изнеженный лаской и негой пророк.



Сколько же раз замахнулась рука...

Жечь сигаретой талые комья

Строф, пересудов, останки льда

Под ноги бросаются на эшафотах.



Мест моих казен не перечесть,

И палачей понабралось с вечность.

Вот и моя искалечена месть.

Все чувства и причуды в безызвестность.



Боже, приснитесь мне хоть один раз,

Влейте в меня вашу дерзкую рифму,

Дайте свинцом целовать... На губах

Вертится едкое слово - обида.

---

Ускользая тихим шелестом купеческих полотен,

Разрисовывая млечный путь громоздкой кистью снов,

Я пою в ночи для тех, кто среди сотен

Изнурен попыткой оказаться вновь

Тем, кем так хотелось быть когда то.

Тем, кто ныне прячет в веерах свой взгляд.

Тем, кому лишь единицы рады.

Тем, кто умирает канарейкою в плетях.

---

---

Черт Cradle!!!

Меня штырит...

Я не могу жить без их музыки!

---

Спасибо Рени... Ты меня подбодрил...

Мну нравится твой голос.

Мну улыбается.

---

Любимая песня Cradle of Filth

From The Primeval Mass

Let Precious Chaos Vent

Sacred Flesh Drenched In Fornication

Beloved By Set

May The Winds Gather Her Together

From The Secrets Of Men

After Thousands Of Years Of Terrifying Silence

She Comes Again



(All Destroyer)



The Abolition Of The Yeshua Begins...



Shattered Are The Icons Of The Worthless

The Goddess Scorned Is A Valkyrie Born

Scattered Are The Wings Of The Virulent Holy

Leave Their Husks To Be The Prey Of Vultures And Dogs



World Without End

Cherish The Lissome Wants Of Pernicious Evil

Dusk In Her Eyes

Torn Bloody Weeping Skies

Darkness Will Hasten To Devour

And The Weak Will Flee Or Die



Sie Sind Es Die Sich

Anderlieb Festhalten

Fuer Immer Betend Auf Knien

Vor Der (Finisteren) Goetten



I Slay The Lamb In The Fervour Of Thine

Abandonment Unto Our Lady

With A Quenchless Thirst For The Infinite

For Her That Exists Beyond All Knowledge



Storming From Tired Centuries

Under The Glare Of A Waxing Death-Moon

Terrible Beauty Of Love Severed

Rip The Baby From The Virginal Womb



The Blood Of Jesus

Is The Wine Of The Dead

And The Drunken Angels

Bleed With Incest



The Liliot Suckle On Her Fruitful Breasts

And Yield The Swords That Sever And Stain

There Will Be No Act Or Passion Wrought

That Shall Not Be Attributed To Her Names



To The Name Of Baphomet:

Artemis, Bastet, Astarte



I Yearn To Thee Who Art Darkness In Thy Rising



"Weltmacht Oder Niedergang"

---

Плохо мне...

Хмм...

Только вот почему то впервые жалею о том, что отцу осталось так мало...

---

Для Катсуми.

Я прижму свои ладони к губам твоим,

Заставляя молчать и смотреть укоризненно.

Я прочту рукавом по глазам твоим,

Как страдаешь, как плачешь, как веришь мне-признанному.



Уголь гаснет в печи, не беда,

Улыбнись.

Если хочешь, мне крикни, что плохо сегодня.

Словно плети, бечи, не беда,

Становись

Если хочешь, мне крикни, я буду с тобою.

---

Она пришла ко мне ласковым листопадом, погладила по щеке, дала пристанище моим слезам на своей груди...

Она отворила мне дверь в мир табличек, на которых было написано "нежность" "привязанность" "любовь" и дала мне понять, что значат эти слова, прочувствовать их в полном объеме...

Она летела по своим делам, лаского целуя в щеку, но обещала вернуться.

Одно это обещание проскользнуло в ее взгляде и нежных, хрупких пальцах...

Я никогда не мог представить себе столько нежности и силы в женщине. Она могла да и может разрушать надежды одним взмахом ресниц и возобнавлять их мановением руки...

Я никогда не мог даже допустить мысли о том, что смогу привязаться к этой женщине настолько, что буду ждать, прогнозировать наши встречи.

И все таки, в них не было ничего пошлого,даже намека на эротичность.

Томность, продуманная легкомысленность, очарование и блистательный ум.

Я ничуть не приумножаю и не принижаю ее достоинств.

Всегда ветренная моя тетя.

Ты - сочетание южного и северного ветра.

Материнская ласка, прозрачная туника на теле молодой девушки, запах весны, зной летнего солнца, эфир звуков лиры...

Ты, моя тетя.

Киана.

---

Мой отец умирает от опухоли в мозгу...

Я не могу ничего поделать...

Он уже плохо соображает...

Пьеро, не плачь...

Все будет хорошо, Пьеро...

Почему то заела одна и та же тема...

---

Пьеро, ты сделал себе яблочный чай, блины на столе...

В голове горечь...

В горле горький ком...

Очень горько, Пьеро.



Знаешь, Рени, а ну всех к черту...Задолбался...



Пьеро, сделай грустные глаза, публика уже насторожилась.

Убери желчную улыбку с лица, она тебе не идет.

Просто сделай грустные глаза, опусти уголки губ и вуаля! Готово!



Дамы и господа, антракт.

---

Как же прекрасна наша ночная улица. Скупо-освещенная, притон для приблудившихся снов. Зайди ко мне на минуту, старый сказочник расскажет больше.



Я хочу что бы вместо улицы появилась пыльная дорога. Деревенский ландафт. И аромат блинов по утрам, вперемешку с яблочным чаем.

---

Приятно-серый день...Уже практически шесть, а закат близится... И солнце приятно греет макушку. Я знаю, что на свету мои волосы становятся практически рыжими... Холодный ветер и теплое солнце...Вспомнил Юрмалу, стоя на вокзале... Вспомнил, как мы ежегодно ездили туда с отцом. Аквамарин, слепящее солнце, песок. Морю не хватает одиночества летом... Зимой оно получает его сполна. И все таки лето, как это не странно, приносит много покоя. Лично для меня.

Это некая интимная поволока, когда знойное марево расползается по всему телу, цвета смазываются и умудряются сохранить слепящую четкость одновременно. Иногда устаешь от серости и тусклости. Летом я никогда не прошу черного. Черный оставим для зимы.



Моя электричка еще не подошла. Перон постепенно заполняется тенями. Слышу, как две девушки сначала упоенно обсуждают математику, а затем переходят к обсуждению моих волос, то и дело поглядывая на часы. Я игнорирую их взгляды. А зачем они мне? Тонкое стекло выдержки дребезжит от холодного ветра. Тянутся, тянутся минуты. Нравится мне Золитуде... Определенно...

Я доститал до сташестидесяти и электричка подошла... Время остановилось и несколько мучительно-долгих мгновений я вспоминал, кого же провожал на электричку и время так же упоительно-долго тянулось. Вспомнил... Тори... Вспомнил Найтвиш в наушниках и ее песню... Вспомнил вкус и цвет лета.



Деревья похожи на сиротливо и небрежно разбросанные, воткнутые в землю спички. Дым клубами идет от чернозема, покосившиеся дома, пустующие поля. И извечно-не надоедающая мадам Меланхолия вступает в свои права.

Когда проезжяешь мимо речки, деревья кажутся столь крохотными, нелепыми солдатиками, что ты можешь одним взмахом руки прижать несколько к земле, как траву. Но когда видишь деревья у самых рельс, то понимаешь, что поверил в иллюзию. Они стоят тут веками, эти нелепо-покосившиеся спички. Тянутся к небу, некоторые - к воде и каждое не похоже не предыдущее... Больше объема, больше больше... Видна каждая ветка и пар окольцовывающий стволы.



Дальше, дальше и дальше... Мимо заброшенных, никем не использываемых складов, старых фабрик. На одном из окон приклеен плакат Кока-колы. Когда то здесь была или столовая или магазин. Я не знаю сколько пялился в окно.

В электричке всегда так. Люди стараются не смотреть друг на друга и делать вид что не замечают остальных.



Странная игра - "один в толпе". Каждый сосредоточен на своих мыслях и переживаниях. Или распределен по своим "стаям". Там люди не боятся оглядыватся, не боятся ловить чужой взгляд и с мнимой бравадой не отводить глаз от одиного сгорбившейся фигурки.



Я пришел домой, заварил чай, вливая в золотистую жидкость еще и молока. Терпеть не могу молоко, только с чаем или с кукурузными хлопьями.

Вспомнил, что слово "шоколад" ассоциируется со словом "любовь" и наконец то улыбнулся. Себе и одиноким сгорбившимся фигуркам, наподобии меня самого. Распрямите спины, товарищи. Ваше время придет и вы отыграете свою роль, раскланиваясь и прислушиваясь к скупым рукоплесканиям Смерти.

---

Немного веселья в звенящей ночи пустоте.

И искрами бьет по нетронутым венам закат.

Зашторить окно, не взирать как в сплошной кутерьме

Несутся машины - остатки района заплат.



Немного удушливых, камерных фраз -

Несущихся вдоль чьих то мерзких любви эталонов.

Немного духов, разгоняющих этот смрад.

Смрад глупых вопросов и глупых, ненужных поклонов.



Когда то усталости место давалось сполна,

Теперь ее вытеснит, вычеркнет страсть к одиноким минутам.

Когда то она приходила сама,

Теперь ты зовешь - но всегда успеваешь проснуться к полудню.

---

Глаза его смотрели куда то вдаль, изучая ясную глазурь с проблесками синевы. Седые, длинные волосы обрамляли моложавое лицо, с четко очерчеными скулами и тонкими губами, которые то и дело норовили растянутся в искренней, радостной улыбке. Сегодня он был необычайно хмур и похоже на кого то раздосадован. Руки, с красивыми длинными пальцами чуть подрагивали, нервно перебирая складки балахона.



Наконец то явился он, с горделивой, желчной ухмылкой. Удивительно, но практически детское личико эта ухмылка не портила, даже придавала лицу ангела то ли порочное, то ли загадочное выражение.



- Садись, сын мой. Бог протянул ангелу руку, тут же положив ее на колени, как бы давая понять, что сегодня к нему нельзя будет прикоснуться.

И все же, юноша жаждал этого прикосновения наверное впервые за все его существование. Прикосновения прохлады, успокоения и какого то неземного блаженства. Чистая полоса искренности.

Тщетно пытаясь заглушить ощущение вины, Люцифер встал поодаль, игнорируя приказ. Нет, не приказ, а просьбу. Немую просьбу того, кто создал его, но не дал достаточно свободы.



- Ты будешь низвергнут. Он улыбнулся, всматриваясь в даль, делая вид, что не замечает смущения и замешательства пришедшего.



- Куда? Вопрос быстрой молнией слетел с языка и лицо юноши исказила гримаса разочарования вперемешку с рвущимся наружу криком боли. Криком негодования разочарованного ребенка, у которого только что отняли любимую игрушку.



- Увидишь. Бог встал, небрежно осмотрев ангела с ног до головы и отвернулся.



Это был последний раз, когда он видел отца своего.



Спокойная гладь небесной плитки ....

Люцифер прервал размышления, возвращаясь из далекой мечты в суровую реальность.



Юноша, с порочным выражением лица и жеманной улыбкой старой девы осторожно, без намека на почтительность протиснулся к трону, отпихнув маленькой ножкой чью то руку. Его хозяин сегодня был не в настроении. Следовательно, если у него плохое настроение, то постарает он сам в первую очередь.



- Садись, сын мой.

Тонко выщипаные бровки взметнулись вверх, в притворном жесте удивления. Но сесть надо было.

Заметив его нерешительность, Люцифер раздраженно повел плечом, убрав руки с колен. Юноша сел, решительно придвинувшись к нему вплотную, выжидая, пока его отец и хозяин обнимет.

Люцифер обнял, задрав голову к верху.



- Хочешь, я расскажу тебе о своем детстве?...

---

запомните, я не обижаюсь.

я или бью, или делаю выводы.

все обиды просто отпускаю.

но самую большую = храню под сердцем.

что бы приехать и отомстить.

---

Сегодня я рисовал ломаными линиями свое настоящее, перетекающее в будущее.

И знаете, что открыл?

Для некторых людей будущее заключается в цыфрах и тепле изнутри. По большей части - в мучениях, которые они оказываются рады принять.



Наивно с моей стороны полагать, мадам, что вы есть монсьер.

Наивно с моей стороны полагать, мадам, что вы умеете любить.

Наивно с моей стороны полагать, мадам, что вы умеете соблазнять, не заляпав свою новую рубашку женскими духами.

Наивно с моей стороны полагать, мадам, что вас можно взывать к жалости.



Соцветие сирени, которая приглянулась каллибри

---

Ах, еще одна смерть

Боль слезы и сожаления.

Так невыносимо приятно от пролитого эфира эмоций.

---

Кто из нас настоящий?

Этот маленький, наивный мальчик или разбитая женщина, которая слепо разжигает в камине огонь?

Кто из нас окажется смелее?

Этот маленький,наивный мальчик, который не побоится разрезать себе запястья из за бренного или эта умудренная опытом женщина, которая прядет в ночи свою паутину?

Кто из нас скажет последнее слово?

Это останки в семейном склепе переживаний или розовая полоса на пульсе?

Дождь нашептывает, что грядущее не за горами.

Еще один прожитый день, как повод слепо тыкаться носом в стену и пробовать кончиком языка все краски на мольберте.

Черная чайка, акварельная прозрачность лирического отступления от темы и красные разводы бытия, слишком размылись со временем. Невозможно четко определить - где начинается бордовый и заканчивается сок гранат.

Дедушка, что с тобой? Где ты? Я не могу дозвониться, дедушка. Ты отключил телефон. Просто скажи, что ты есть.

Дедушка.

---

Больше ни слова, тшшш... тишина... больше никому и ничего... тшш